Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]

— Это что, шутка?

«Нет. Все имеет причину. Всякая причина имеет следствие. Постигая причину, ты постигаешь следствие. С ними постигаешь нити, связавшие их воедино. Цепь причин и следствий образует новые нити, по которым мы скользим от мига к мигу. Почему они убили твоих родителей?»

— Они враги, — выплевываю в пустоту слово, объясняющее все.

«И это единственная причина? Они убили их просто потому, что враги?»

Я с трудом слежу за смыслом сказанного. Сердце немного успокоилось, и я продолжаю брести вверх по очередному витку.

— Этого мало?

«Очевидно, достаточно для твоей ненависти».

— Какая разница? Какая тебе разница?!

«Все имеет причину. Всякая причина имеет следствие. Если ненависть самоценна, то причина действительно не имеет значения. Но если нет — то глупо расходовать такое сильное чувство без понимания истоков».

Я запинаюсь на ходу, очумело тряся головой. Что это… эта пытается сказать?

— Они убили их! Они забрали их у меня! Это ли не причина?!

«Это помогает тебе сражаться? Помогает убивать их?»

— Да!

«Ты помнишь, что было после прыжка?»

Я закрываю глаза, концентрируясь на вопросе. Не самый плохой способ, чтобы унять кипящие в душе чувства.

— Был бой. Мы сражались, атаковали станцию наблюдения…

«Ты помнишь бой?»

Я медленно иду вслепую, кончиками пальцев ведя по стене, чтобы не потерять ориентацию. Бой…

…шел уже вторую половину часа — и приятного в происходившем было мало.

Совсем мало.

«ТРЕТЬЯ „ЗЕЛЕНАЯ“ ЭСКАДРИЛЬЯ: ПРИГОТОВИТЬСЯ К ПЕРЕХВАТУ КОСМОЛЕТОВ ПРОТИВНИКА; РАЗВЕРНУТЬСЯ КУРСОМ „+альфа.45“[20]», — сообщил визор. Маркеры отметили курс и предполагаемые места появления носителей тэш’ша с космолетами.

Два с половиной десятка космолетов оторвались от поредевшего строя «Зеленых» эскадрилий над колонной тяжелых кораблей. Все казалось простым и понятным, когда план атаки на станцию наблюдения пришли на визор в ангаре.

В реальности все оказалось сложнее и страшнее.

Тэш’ша не собирались сдаваться или дарить легкую победу людям.

«Красные» эскадрильи увязли в подтягивающихся из-за станции наблюдения космолетах — и, хоть разведке удалось точно установить ее местонахождение, в угадывании количества сил прикрытия руфовцы полностью облажались. Точнее, тяжелых кораблей оказалось даже на два меньше, чем ожидалось — восемь штук, но вот космолеты все прибывали и прибывали, почти сравнявшись числом со всеми «Красными». А командовавшие обороной тэш’ша не стали бросаться в бессмысленную атаку, начав расходиться от станции наблюдения. Не очень далеко, но достаточно, чтобы даже у пилотов, занятых прикрытием ждущих своего часа «Бармаглотов», не осталось сомнения — стоит только ОГФ сунуться к станции, как тэш’шские корабли пойдут в атаку. Никто не сомневался, что их уничтожат — и станцию за компанию, — но также никто не сомневался, что цена такой победы будет велика.

И все же, выстроившись стандартным «цилиндром» — в центре линкоры, вокруг них «арки» и корветы, — ОГФ двигалась к станции наблюдения. Время уходило, и с каждой минутой росла вероятность прибытия подкрепления к «котам». Переданный на каждый космолет перед вылетом приказ Военного Совета не оставлял места для раздумий или сомнений: последняя станция наблюдения Империи вблизи Авалона должна быть уничтожена любой ценой.

И по самым оптимистическим оценкам «любой ценой» начнется минут через десять, как только колонна ОГФ приблизится к бешеной карусели «Красных» и тэш’ша.

Визор вывел очередное сообщение: Тактический Центр ОГФ корректировал курс их эскадрильи. Еще две «Зеленых». Линкор «Касабланка», две «арки» — «Северный Хаталь», «Мартин Хайнгрем» и пять корветов — все это им на подмогу. Сообщение мигнуло, погасло, сменившись общим предупреждением: уровень угрозы силам Конфедерации со «среднего» стал «высоким».

Ему не требовалась помощь визора или навкома, или специальные разъяснения ТЦ, чтобы понять смысл последних директив: гравидетекторы зафиксировали идущие к ним силы Империи. Будто читая его мысли, навком передал на визор приблизительные координаты зон выхода из гиперпространства врага — все, к сожалению, еще вне досягаемости что «арок», что линкора.

Время, отпущенное им на раскачку, вышло.

Сферу радара перечеркнули две-три дюжины точек — линкор и «арки» выпустили зонды к ожидаемому месту прибытия врага. Строй эскадрильи окончательно распался — космолеты разошлись, активируя энергоблоки защитных экранов. С тэш’ша станется первым делом запустить навстречу им торпеды с термоядерными боеголовками… как и будут — бесспорно — запущены торпеды с кораблей ОГФ.

Он коснулся кнопки на панели перед ним. Навком спроецировал изображение «Стрелы» оконтуренной пульсирующей линией; один из четырех энергоблоков у заднего маневрового кольца мигал в такт пульсации линии — защитный экран обволок космолет.

Юноша подумал, что экран, как и бронекостюму у пехоты, лишь средство чуть увеличить шансы на выживание. Взрыв «Т-10» менее чем в пяти-семи километрах от космолета мигом исчерпает до дна потенциал сразу двух энергоблоков, а затем излучение убьет пилота и превратит космолет в груду лома. Экран давал шанс, если зацепит краем, но от прямого удара не спасал. Только у тяжелых кораблей хватало мощности, чтобы пережить подобное — или одиночный удар волной Веллера, но ни в коем случае не у космолета.

Правда, ради космолетов редко тратили ценный боезапас. Разве что пилоты дружно хотели покончить с жизнью, и шли плотный строем.

Визор и навком одновременно выдали предостережение, транслируемое с «Касабланки». Одно слово, повторяемое раз за разом: «выход», «выход», «выход»… На радаре, минутах в восьми, появилось окрашенное алым пятно — определенное гравидетекторами место выхода из гиперпространства тэш’ша. Дополнительная информация об ожидаемом количестве кораблей противника была весьма приблизительной и малополезной.

— Всей эскадрильи, «Касабланка» запустила торпеды по сфере выхода, — внезапно напомнил о себе комэск — второй или третий раз с момента вылета. Что, в общем-то, правильно — основная и самая важная информация шла по командной сети с Тактического Центра, но и совсем о подчиненных толковый командир забывать не должен. Неплохое разнообразие после Мариты, где во время учений ему все попадались такие, что трещали в эфире как сороки.